Лауреат премии "Хрустальная роза Виктора Розова" 2004 года

В.Леванов
Шар братьев Монгольфье
пьеса в двух и 1/3 действиях


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ИНСТРУКТОР
ОНА
ОН
ЭТЬЕНН
ЖОЗЕФ



ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ


Шум ветра.
Далекие голоса, крики "ура", пение, ветер доносит обрывки бравурного марша.
Взрывы петард. Фейерверк.
Далекий гул пролетевшего самолета.
Близкий шум - шипение газовой горелки.

ОНА (кричит). Ура-а-а-а! Мы летим! Лети-и-и-им! Ура-а-а-а-а-а!!!
ИНСТРУКТОР. Спокойней, мадам!
ОНА. Я лечу-у-у-у!! Боже мой! Наконец-то! Ура-а-а-а!!!
ИНСТРУКТОР. Соблюдайте правила. Вы вывалитесь.
ОНА. Я счастлива-а-а!! Я лечу!!! Лечу-у-у-у!
ОН. Я тоже лечу. Ну и что?
ОНА. Ура-а-а-а!!!
ОН. Зачем так кричать?
ОНА (смеется). Вы не понимаете! Ура-а-а-а!!!
ИНСТРУКТОР. Спокойней, мадам! Соблюдайте меры безопасности, и наш полет доставит вам истинное наслаждение.
ОНА. Я счастлива! Боже мой! Как здорово! (Ему.) Правда, это замечательно?!
ОН (пожимает плечами). Это забавно.
ОНА. Смотрите! Смотрите! Как мы уже высоко! Какое там все маленькое! (Смеется.) Смешное! Игрушечное. Деревья! Смотрите! Люди! Лилипутики! Крошечные! (Кричит.) Люди! Я лечу! Эй! Эй! Лю-у-у-ди-и! Я лечу-у-у!!!
ИНСТРУКТОР. Осторожней, мадам! Вы вывалитесь из гондолы!
ОНА (смеется). Люди! Я улетаю! Прощайте, лю-у-у-ди-и!!! До свидания! Я улетаю!
ОН (морщится). Вы все время собираетесь так кричать?
ИНСТРУКТОР. Ради Бога, мадам. Не нужно так перевешиваться!
ОНА. Прощайте! Прощайте! Прощайте!
ОН. Н-да!
ОНА. Смотрите! Они смотрят на нас! Они нас видят! (Кричит.) Эй! Эй! Эй! (Машет руками.) Маленькие, смешные, глупые человечки! Они не умеют летать! (Смеется.) мне их жаль!
ОН. Послушайте!
ОНА. Прощайте! Я улетаю! Я улетаю от вас! Вы мне надоели! (Смеется.) Я так счастлива! Я в себя прийти не могу! (Ему.) Неужели вы меня не понимаете?!
ИНСТРУКТОР. Я вполне! Разделяю вашу радость, мадам! Но я на работе.
ОНА (Ему). А вы? Вот вы можете выразить словами ваши ощущения? Что вы чувствуете сейчас? Я - нет! Можете?
ОН. Это занятно.
ОНА. Занятно? Это все, что вы можете сказать? Кстати, мы не знакомы случайно?

Маленькая пауза.

Сегодня праздник. Я так счастлива! Я хочу, чтобы всем-всем сегодня было хорошо! Хотя бы сегодня! Хотя бы однажды. Я так хочу, чтобы все были счастливы! Все люди! И вы! Понимаете? Извините! Я, может быть, слишком эмоциональна…
ОН. Эмоциональны.
ОНА. Я знаю. Знаю! (Смеется.) Мне все всегда это говорят. Я увлекаюсь. Но разве это не здорово? Разве не замечательно?! Посмотрите вокруг! Мы уже так высоко! Высоко-высоко! (Инструктору.) Мы поднимемся еще выше?
ИНСТРУКТОР. Безусловно, мадам!
ОНА (хлопает в ладоши). Замечательно!
ОН (Инструктору). А как высоко мы поднимемся еще?
ИНСТРУКТОР. На положенную высоту. Согласно инструкциям.
ОН. Хотелось бы уточнить…
ОНА. Посмотрите! Посмотрите же туда! Деревья совсем крошечные! Люди - карлики! Превращаются в точечки. Как смешно, правда? Вон - гостиница "Центральная", а вон - автовокзал, это - "Белый дом". Все кажется таким нереальным. Может, мне все это блазнится, мнится? (Ему.) Ущипните меня! Пожалуйста! Я хочу удостовериться, что все это происходит на самом деле. Что это не сон, не галлюцинация. Я на самом деле лечу?! Я счастлива?! Ущипните меня!
ОН. Вздор!
ОНА (Инструктору). Тогда вы. Ущипните меня!
ИНСТРУКТОР. Вы уверены, мадам?
ОНА. Да! Да! Я хочу. Не бойтесь.
ИНСТРУКТОР. Желания клиентов - закон. (Выполняет ее просьбу.)
ОНА. Ой! Действительно! Больно! Это не сон! Не сон?
ИНСТРУКТОР. Абсолютно точно, мадам. Не сон.
ОНА. Ура-а-а! Мы летим! Я лечу! Прощайте, люди!
ОН (Ей). Нет, вы что, все время собираетесь выражать свои эмоции столь бурно?
ОНА (смеется). Как вы не понимаете, смешной человек, что сегодня - праздник! Чудесный день!
ОН. Тоже мне праздник - День города.
ОНА. В жизни так не хватает Праздника! Праздника!
ОН. По-моему, их и так чересчур много. Загляните в календарь - там что ни день, то праздник.
ИНСТРУКТОР. Я люблю. Праздники.
ОН. Всем лишь бы не работать. А что, собственно, праздновать? Что?
ОНА (Ему, улыбается). Вам все равно не удастся испортить мое великолепное, чудное, замечательное, праздничное настроение! Это - не-воз-мож-но! Я счастлива! Сегодня. Ура-а-а!
ИНСТРУКТОР. А я и выпить тоже люблю. Хорошенько так. В праздник. А что плохого?
ОН. Вот-вот-вот.
ИНСТРУКТОР. Надо же иногда? Правильно? Расслабиться.
ОНА. Бразильские карнавалы! (Ему.) Вы видели? Да? По телевизору? Как они там танцуют почти нагие свою румбу, самбу, ламбаду! (Пританцовывая.) Представляете меня в бикини, с золотыми блестками, с цветами и перьями в волосах? Танцевать, танцевать, танцевать всю ночь! Мы не умеем веселиться, праздновать. Почему? Все как-то мрачно выходит. Почему?
ИНСТРУКТОР. У них там климат. Располагает. У нас голиком больно не поскачешь.
ОН. Через девять месяцев рождаются, так называемые, "дети карнавалов" - несчастные младенцы, которые…
ОНА. А карнавалы в Венеции? Эти дивные костюмы! Маски!
ИНСТРУКТОР. Там тоже. Тепло. Вот они и того. Развлекаются. Культурно.
ОНА. Даже сегодня, здесь, у людей, вон у них там, внизу, были счастливые улыбки, лица…
ОН. Красные от алкоголя.
ОНА (Ему). Зачем вы полетели?
ОН (Инструктору). Насколько я помню, в прейскуранте этого аттракциона предусмотрена лекция? Или как там это называется?
ИНСТРУКТОР. Называется: "Шар братьев Монгольфье. История и современность".
ОНА. Посмотрите, какое солнце! Какое огромное небо! Мы летим к солнцу! "Все выше, и выше, и выше!" А давайте. действительно, улетим! Куда-нибудь! Где все счастливы, все танцуют, танцуют нагие!.. На какой-нибудь остров! Необитаемый атолл в мальдивском архипелаге! Ура-а-а!
ОН (Ей). Может быть, вы ненадолго прервете потоки своей восторженности и мы послушаем лекцию? Или как это там называется? (Инструктору.) Вы прочтете нам лекцию? Она входит в прейскурант?
ИНСТРУКТОР. Безусловно. Конечно. Вне всякого сомнения.
ОН (Ему). Вы взволнованы? Вы нервничаете?
ОН (Ей). Вы, надеюсь, не против прослушать лекцию. Или как там?
Небольшая пауза.
ОН (Инструктору). Ну? Мы готовы, мы слушаем.
ИНСТРУКТОР. Кх-м! Простите. Значит. Шар братьев Монгольфье. История и современность. Вот. (Заглядывает в бумажку.) Человечество буквально с колыбели своей стремилось преодолеть силу земного притяжения. Миф о Дедале и Икаре ярчайшая иллюстрация того, что. (Заглядывает в бумажку.) С одной стороны, имеет место непреодолимая тяга людей к небесам, к солнцу, к звездам, к бесконечным пространствам вселенной, а с другой стороны - невозможность свободного парения в воздушной стихии. Крылья, склеенные воском (заглядывает в бумажку) растопили лучи Гелиоса и Икар сверзился, и разбился насмерть. Ибо чем выше взлетаешь, тем шибче падать, гласит народная мудрость. Но не ослабевала жажда освобождения от силы тяжести, и неуемная фантазия человеков порождала летучие корабли, ковры-самолеты, либо предметы сугубо бытового пользования, но обладающие свойством летучести, как помело и ступа, на которых совершали свои несанкционированные полеты ведьмы и иные прочие инфернальные персоналии.
ОНА (Ему). Вы нервничаете?
ИНСТРУКТОР. Кх-м! Продолжаю. Но! От сферы фантазий перейдем уже к сфере реальных попыток человечества создать аппарат, при помощи какового можно было бы уподобиться птахам небесным и прочим божьим тварям, обладающим способностью порхать в атмосфере. Кх-м. Значит. На протяжении всего периода средневековья и позднее, на пространствах среднерусской возвышенности анонимные умельцы с помощью хитроумных приспособлений совершали неоднократные попытки взмыть в небеси, что и было зафиксировано неутомимыми летописцами. Таковые несовершенные, с точки зрения техники безопасности, попытки кончались весьма плачевно. (Переворачивает бумажку.) Листочек, что ли, затерялся? (Ищет.) Ага! Вот. Значит. Кх-м! И вот тут-то и возникает перед нами титаническая фигура гения Ренессанса - великого Леонардо да Винчи, предвосхитившего многие последующие открытия и, в частности, изобретшего дельтаплан. (Изучает бумажку.) Ага! Значит. На фигуре великого Леонардо мы не будем фокусировать своего внимания, ибо его роль в развитии воздухоплавания общеизвестна. А потому, перейдем непосредственно к. Братьям Монгольфье. Они-то как раз в весьма оригинальной форме осуществили вековую мечту человечества, придумав этот самый шар. Или иначе - аэростат. Кх-м. Их было два. Братьев Монгольфье. Этьенн и Жозеф Монгольфье. Старший был Жозеф Монгольфье и они были родные братья. (Заглядывает в бумажку.) Жозеф Монгольфье родился в 1740 году, а скончался 1810 году. Этьенн Монгольфье родился 1845 году, и не смотря на то, что он был младший, умер в 1899 году.
ОНА (Ему). Что вас так беспокоит? Что с вами?
ИНСТРУКТОР. Значит. Первый полет этого самого шара братьев Монгольфье или по-другому - аэростата состоялся в июне месяце 1783 года. Первыми пассажирами взлетевшей в воздух гондолы были петух утка и баран. При первом запуске шара лично, собственной персоной присутствовал король Франции Людовик XIV, которому, как мы знаем, позднее отрезали голову на гильотине. (Изучает бумажку.) Следующий, пилотируемый, так сказать, полет должны были осуществлять приговоренные к казни преступники…
ОНА (Ему.) Вы ужасно бледны! Вам плохо?!

Во время всей "лекции" Он нервно перемещается с места, на место. Неожиданно Он резко наклоняется, перевешиваясь через борт гондолы. Женщина с визгом повисает на Нем. Оба валятся на пол.

ОНА, ОН, ИНСТРУКТОР (одновременно). Что вы делаете?!!
ОН. Отпустите меня!
ОНА. Вы?!. Зачем вы?!.
ИНСТРУКТОР. Мадам, мсье! Соблюдайте меры!
ОН (Ей). Что вы вцепились в меня?! (Пытается освободиться.)
ОНА. Что вы?!. Что вы хотели?!.
ОН. Я просто смотрел! И все! Смотрел вниз! (Освобождается, встает.) Какого черта вы меня уронили?
ОНА (Инструктору). Он! Он хотел!.. Вы понимаете, чего он хотел?
ИНСТРУКТОР (помогая Ей встать). Вы думаете?..
ОН. Какая глупость! Я просто смотрел!
ОНА. Лжец, лгун, обманщик!
ОН. Что вы себе позволяете?! Да я… Я просто… плюнул. Плюнул вниз.
ОНА. Врун, враль, брехун, брехло!
ОН. Что-о-о?!!
ИНСТРУКТОР. Соблюдайте меры!
ОНА. Почему, почему вы все время делаете вид, что мы с вами не знакомы?

Небольшая пауза.

ОН (Инструктору). Надо полагать, что ваша лекция закончена?
ИНСТРУКТОР. Ну, я мог бы продолжить. Но… мне кажется, что мадам скучно. Вам скучно, мадам? Я еще не совсем освоился с этой лекцией. Извините. Я не мастер, честно говоря, читать всякие лекции. (Ему.) Я могу предложить вам рекламный проспект нашей фирмы, нашего аттракциона, где подробнейшим образом все изложено. И история и современность: все попытки, значит, взмыть в воздух, преодолеть эту самую силу притяжения. Вот, если угодно.
ОН. Благодарю.
ИНСТРУКТОР. Не стоит благодарности. Это моя работа, моя обязанность. Развлекать и оберегать клиентов. Я еще выучу все это наизусть. У меня прекрасная память. Просто раньше мне никогда не доводилось читать лекций. Но! Зато, что касается благополучия и безопасности - это уж вне всякого сомнения! Вполне! Будьте спокойны! Фирма надеется, что вы получите массу прекрасных впечатлений, ощущений и удовольствия!

Пауза.

ОН (Инструктору). Вам хорошо платят?
ИНСТРУКОР. Смотря с чем сравнивать.
ОН. Но ведь ваша работа связана с риском. Такая ответственность…
ИНСТРУКТОР. Тут, знаете ли, все поставлено на очень хорошую ногу. Какой-либо риск сведен к минимуму. А точнее, никакого риска нет. Все продумано. Можете мне поверить.
ОН. Но возможны же какие-то непредвиденные обстоятельства?
ИНСТРУКОР (снисходительно). Не волнуйтесь. Фирма гарантирует вашу абсолютную безопасность. Я тут для того, чтобы. Не произошло ничего непредвиденного. Так что! Можете спокойно наслаждаться полетом, получать массу удовольствия. Хотите какие-нибудь напитки? Джин, тоник? Виски, водка, кола, спрайт, кальвадос, мартини, текила, кофе?
ОН. Это входит в стоимость билета?
ИНСТРУКТОР. Сожалею, но нет.
ОН (Инструктору). А все-таки, судя по той цене, что я заплатил за ваш аттракцион, вы не должны получать слишком мало, а?
ИНСТРУКТОР (Ей). Вы скучаете, мадам? Желаете напитки?
ОНА. Нет, спасибо.

Пауза.

Я страшно боюсь высоты. Живу на шестнадцатом этаже и почти никогда не выхожу на балкон. Я даже боюсь выглядывать из окна, потому что у меня начинает кружится голова и мне делается дурно. (Ему.) Как теперь вам. Мой шестнадцатиэтажный дом качается на ветру, словно тростник. Я никогда не каталась даже на чертовом колесе. Нет. Вру. Один раз. Это было давно. Он буквально заставил меня залезть в эту ужасную железную кабинку, затолкал меня туда почти силой. Он кажется, заведовал этим чертовым колесом или обслуживал механизмы, не помню! И он - смеялся! Он, говорил, что я страшная трусиха. Тогда назло я забралась в эту ужасную кабинку. Это чертово колесо было такое огромное, гигантское! Оно так страшно, так жутко скрипело! Так медленно, неповоротливо двигалось. Боже мой, как мне было страшно! Когда мы стали подниматься вверх, я крепко-крепко зажмурилась и больше уже не открывала глаза до конца. А он сидел близко-близко, дышал мне в ухо винными парами, шептал, чтобы я не боялась, и целовал меня своими мокрыми красными губами. А его руки, его наглые ручонки лезли ко мне под юбку. (Инструктору.) Разве ты не помнишь?.. Но я все равно не открывала глаза!
ИНСТРУКТОР. Вам нравится, мадам?
ОНА (сухо). Да, очень.
ИНСТРУКТОР. Я рад. Я счастлив. Так приятно, мадам, когда твоя работа, твой скромный труд приносит людям радость, удовольствие! Это - замечательно! Не так ли, мадам?
ОНА (раздраженно). Не называйте меня все время этим дурацким словом!
ИНСТРУКТОР (удивлен). Я действую в соответствии… С инструкциями…
ОНА. Боже мой! Боже мой!
ИНСТРУКТОР. Мои инструкции (заглядывает в бумажку) регламентируют обращаться к лицам женского пола исключительно соответственно "мадам" и "мадмуазель"…
ОНА. Это ужасно! (Всхлипывает.)
ИНСТРУКТОР. Извините, если я позволил себе обращение… не соответствующее… э-э-э…
ОН. Н-да.
ОНА (вдруг плачет). Боже мо-о-ой!
ИНСТРУКТОР. Я вовсе не хотел, мадам… Ой! Простите! Я нечаянно!.. Я не имел в виду…
ОНА (сквозь слезы). Я не хочу!.. Боже мой! Понимаете?! Взгляните туда! Вон он - Город! Как на ладони! Вон театр, вон ресторан "Утес", вон площадь Свободы, вон мой дом, видите?! Я не хочу туда возвращаться! Эти точки там, внизу, посмотрите, как их много, это - люди! У них там праздник, они веселятся. Они счастливы. Как вы думаете, они могут быть счастливы? Там? Внизу?
ИНСТРУКТОР. Все не могут быть счастливы, ма… Ой! Пардон!
ОНА. Почему? Почему? Почему?.. Я не хочу туда возвращаться! Туда! К ним! Вниз! Не могу! Я хочу лететь, лететь, лететь! Долго-долго! И никогда не опускаться!
ОН. Н-да…
ОНА (Ему). Молчите! Я знаю, что вы сейчас скажите! Вы хотите сказать… Мне все это говорят! Что я - истеричка? Но я не хочу возвращаться! Не хочу! Не могу!
ИНСТРУКТОР (жизнеутверждающе). Пока еще мы совсем и не! Не возвращаемся, мадам!.. Ой, Бога ради! Три пардона!.. Мы летим! Не стоит так уж. Расстраиваться.
ОНА (Инструктору). Тогда на чертовом колесе это были вы? Вы! Я помню. У вас были влажные холодные пальцы, когда вы трогали мои колени. Вы целовали меня… И тогда у вас были усы, колючие как проволока. Помните?
ИНСТРУКТОР. Когда? Усы? Не помню. Когда?
ОНА. Давно-давно. Я боюсь высоты. Я не умею летать. Почему? Эти люди внизу, они не могут быть счастливы, как и я, потому что они не умеют летать. Я не хочу! Туда возвращаться.
ИНСТРУКТОР. Были у меня усы. Одно время. Давно. Помню.
ОН (Инструктору, сдерживаясь). Я купил билет. Я заплатил деньги. И достаточно немалые, на мой взгляд, деньги. Я имею, мне кажется, полное право!.. Я не желаю быть свидетелем каких-то бесконечных истерик. Это несносно.
ОНА (Ему). Вы хотите от меня избавиться? Я вам мешаю? Я - балласт? Нет ничего проще. Вам нужно только меня выбросить.
ОН. О, боже!
ОНА. Пожалуйста! Как мешок с песком! Чтоб я не мешала вам, вашему душевному комфорту, вашему спокойствию. Сбросьте меня! Что же вы?! Какого черта вы полетели со мной?!

Маленькая пауза.

ИНСТРУКТОР. Да. В 1976 году я упал с этого чертова колеса. В пьяном виде. И шибанулся головой. Это я помню. И тогда я носил усы. Точно!
ОНА (Ему). Какого черта вы вообще полетели?
ОН (Ей). Всего несколько минут назад вы сами, как оглашенная, кричали, что ничто не способно омрачить ваше восхитительное настроение. Что вы - счастливы. Всего несколько минут назад!
ОНА. Иногда за несколько минут целая жизнь промелькнет и исчезнет, как дымок. Минуту назад я была счастлива, а теперь - бесконечно несчастна.

Короткая пауза.

Вы ведь тоже боитесь высоты? Я боюсь высоты. И всегда я хотела, я мечтала… Вы видели? Парашютистов? По телевизору? Свободное падение! Они летят в пустоте неба не открывая парашютов, они падают, падают, падают - долго-долго, бесконечно. Составляют фигуры из распростертых в воздухе тел. Они как птицы! Земля так стремительно приближается, притягивает своим притяжением. Как вы думаете, откуда это неутолимое, страстное желание - летать? Лететь… Может мы действительно были когда-то ангелами? А потом что-то случилось? Что-то с нами произошло?.. Так вы их видели?
ОН. Ангелов?
ОНА. По телевизору. Парашютистов? Свободное падение? Вы хотели бы когда-нибудь испытать?.. Да?!
ИСТРУКТОР. Те, которые первый раз с парашютом того, выпрыгивают, они, говорят, иногда случается… э-э-э… опорожняются в смысле. Прям на лету. Первый раз. Страшно. Конечно!
ОНА (не слушает). И потом, когда уже парашют раскрывается, как крылья… Это парение!.. Медленное! Плавное!
ОН (иронично). А если парашют не раскроется? А? (Усмехается.) "Почему люди не летают, как птицы"? Да?
ОНА. Почему?! Почему?!
ИНСТРУКТОР. Но мы же летим, мадам!.. Ой! Три пардона! Мы вот - парим в воздушных струях! Человек выдумал на то воздухоплавательные средствa. Самолеты - раз, планеры - два, автожиры - три, гликоптеры - четыре, авиетки, орнитоптеры, ортоптеры, аэростаты вот! Дирижабли! Наша фирма в скором времени собирается запустить дирижабль. Красота - жутко грандиозная! Там будет - ресторан-казино-ночной клуб-варьете.
ОНА. Там внизу остались люди, которых я любила. Я не хочу туда возвращаться.
ОН. Что вы предлагаете? Улететь в Америку?
ИНСТРУКТОР. Между прочим, тут, рядом совсем - граница Ближнего зарубежья.
ОН (Инструктору). Это вы к чему?
ИНСТРУКТОР. К сведению.
ОНА. Я никогда не летаю во сне. И сны у меня черно-белые, как у собаки.
ИНСТРУКТОР (жизнерадостно). Не стоит так уж! Переживать, мадам! Ой! Простите опять! (Смущен.) Я выполняю инструкцию… Почти инстинктивно вырывается…
ОН (Инструктору). А как долго вы готовились? Учились? Или что там? Курсы какие-то?
ИНСТРУКТОР. Я быстро все схватываю. На лету. Мне объяснили, что тут к чему.
ОН. А чем вы занимались до?
ИНСТРУКТОР. Я сменил множество разнообразнейших профессий. Если их перечислять, то до конца полета придется.
ОН. А давно вы занимаетесь инструктажем здесь?
ИНСТРУКТОР. Это мой первый полет!
Небольшая пауза.
Знаете, летучесть кадров. Прежний инструктор позволял себе. Выпивал на работе и тэ дэ. А это, сами понимаете, ставило под угрозу. А еще он был фамильярен с женщинами. Он говорил им разные грубые выражения, когда шар уже того, поднимется на высоту. Щипал и тэ пэ. Делал всякие непристойные предложения. Проступило несколько жалоб со стороны клиентов. Сами понимаете, фирма не могла себе позволить.
ОНА. Разве вы не такой же?
ИНСТРУКТОР. Я?!
ОН (Инструктору). Вы хотите сказать, что вы сегодня первый раз…
ИНСТРУКТОР. Точно. Я этих воздушных аэростатов Монгольфье и в глаза раньше не видел. Но! Мне нравится эта работа! И я вам скажу, почему. Потому, что это работа с людьми! Это катастрофически интересно.

Пауза.

ОНА. Я тоже хотела бы испытать это! Падение, полет. Наверное, это страшено? Только так можно почувствовать свободу… (Инструктору.) А ведь есть еще дельтапланы, да?
ОН (о своем). Какой ужас!
ОНА (Инструктору). А в вашей фирме есть аттракцион, в котором имитируется невесомость?
ОН (Инструктору, нервно). Вы в состоянии будете опустить нас? Вы хоть умеете управлять этим чертовым шаром?
ИНСТРУКТОР. Вне всякого сомнения. Я изучил инструкции. Что называется - вызубрил на зубок. От и до. Я все очень хорошо схватываю. Слету! У меня прекрасная память.
ОНА (Ему). Вам страшно?
ОН. Сколько еще мы будем болтаться в воздухе?
ОНА (Ему). У вас колени дрожат.
ОН. Меня, видимо, немного укачало.
ИНСТРУКТОР. На этот случай у меня имеются в наличии специальные таблетки. Контролируют и регулируют работу вестибулярного аппарата.
ОН. Мне не нужны таблетки! оставьте меня в покое, наконец!

Пауза.

ОНА. Ой, смотрите, какая чудесная туча! Фиолетовая! Багровая по краям. Мы летим к ней! Скоро она скроет солнце. Мы не вернемся назад.
ОН. Что?
ОНА Никогда! (Инструктору.) Извините, я хотела бы сказать вам два слова с глазу на глаз.
ИНСТРУКТОР. Я вас слушаю, мадам! (Конфузится.) Ой! Опять пардон! Всегда к вашим услугам. Я весь внимание.
ОН (всматривается). Действительно - туча.
ОНА (шепотом Инструктору). Меня беспокоит наш спутник.
ОН. Погода, похоже, портится. Ветер усиливается.
ОНА (Инструктору). Вам не кажется странным его поведение?
ОН. Того и гляди, хлынет ливень.
ОНА (тихо, Инструктору). Он все время нервничает. Волнуется. Вы заметили? Мне кажется, он что-то задумал!
ОН (Инструктору). Я говорю, погода, похоже, портится. Тучи обложили. Похоже, дождь будет.
ОНА (Инструктору). Я знаю, я догадываюсь, что он задумал!
ОН (Инструктору). Вы видите эту тучу? Явно будет гроза. Того гляди…
ОНА (громко). "Буря! Скоро грянет буря"!
ОН (Инструктору). Мне нужно сказать вам несколько слов. (Говорит шепотом, так, чтобы не услыхала Она.) Вам не внушает подозрение поведение нашей спутницы?
ОНА. "Туча мглою небо кроет…"
ОН (Инструктору). Вам не думается, что у нее не все в порядке с психикой? Обратили внимание, сколь резки у нее перепады настроения? Она то смеется, то рыдает! Вас это не беспокоит?
ОНА (восторженно). Ветер усиливается! Он уносит нас! Ура-а-а! Прочь отсюда! Я не верну-у-усь! Никогда-а-а!
ОН (Инструктору). Вот-вот-вот! Видите? Эти ее весьма странные намеки? Двусмысленности? Что вы об этом думаете? К тому же меня действительно беспокоит перемена погоды. Эта туча…
ИНСТРУКТОР. Это всего лишь небольшое облачко.
ОНА (Инструктору на ухо). Я знаю, что он задумал!
ОН (Инструктору). Нужно что-то делать.
ОНА (Инструктору). Надо спасти его!
ОН (Инструктору). Что вы предлагаете?
ОНА (Инструктору). Не спускайте с него глаз!
ОН (Инструктору). Вы собираетесь что-либо предпринимать?!

Небольшая пауза.

ОНА (Ему). Почему вы стараетесь столь упорно меня не узнавать?
ОН (Ей). Что вы хотите этим сказать? Я не понимаю.
ОНА. Тринадцатого октября. Тысяча девятьсот какого-то года. Года Дракона по восточному календарю. Или Тигра? Шел дождь. Я смотрела в окно: там был день до краев полный холодным осенним дождем. Было серо, неуютно, промозгло, сыро, холодно - все, как в моей жизни. У меня было тринадцатое место. Междугородний автобус шел из пункта А в пункт Б. У тебя тоже был билет на тринадцатое место. Помнишь, как ты возмущался? К счастью, место рядом никто не занял. Ты сел рядом. У тебя был насквозь мокрый мятый плащ, дурацкая шляпа, с полей которой стекали водопады, а в руках - огромный черный зонт. Ты был похож на сказочника, какими их рисуют в детских книжках.
ОН. О чем вы?
ОНА. Потом мы посмотрели друг другу в глаза. И все. Все стало понятно. Мы оба поняли…
ОН. Я не понимаю…
ОНА. Ты молча взял меня за руку. Мы вышли на автовокзале. Шел дождь. Ты раскрыл надо мной свой зонт, как Оле Лукое. Поймал такси. На заднем сиденье ты первый раз поцеловал меня. И только тогда произнес первые слова. Ты сказал: "У тебя холодный нос". Я спросила: "Как у собаки?"
ОН. Я не…
ОНА. Гостиница называлась "Центральная". Номер был тоже тринадцатый. Я сказала, что так не бывает, так не может быть, это сон, наваждение, но ты улыбался и целовал мои влажные волосы. И ты говорил… Ты помнишь, что ты мне говорил?

Небольшая пауза.

А потом, когда мы лежали ослабевшие, усталые, утомленные нежностью и было так хорошо, как никогда уже больше не будет! Ты курил мои сигареты с ментолом, потому что твои уже кончились и говорил мне… Ты помнишь, что ты мне говорил?

Пауза.

А ночью под окнами по улице ехали танки. Длинная-длинная вереница страшных громыхающих, лязгающих громадин двигалась сквозь ночь. Мне было страшно. Я прижималась к тебе, прятала голову у тебя на груди, а ты гладил своей теплой ладонью мои волосы, успокаивал меня и говорил… Ты помнишь, что ты мне говорил?

Пауза.

Когда я проснулась, тебя уже не было. Я подумала, что мне приснился сон. Номер на двери был - тридцать один. И гостиница называлась "Октябрьская". Это был другой город. И страна тоже была уже совсем другая. Улицы были совсем пустые. И была зима. Снег падал огромными пушистыми хлопьями, мягкими, нежными, как твои поцелуи. Снежные хлопья таяли на лице, стекали по щекам, поэтому казалось, что это слезы. Лицо было мокрое, тушь потекла. Я открыла огромный черный зонт и шла, шла, шла. И мне было так холодно!

Пауза.

ОН (не сразу). Вы меня с кем-то… спутали… Обознались…
ОНА. Возможно. Я чувствую ваш страх. Я его ощущаю. От вас исходят флюиды. (Улыбается.)
ОН. Бред... Какие флюиды?
ОНА. Вот, смотрите. (Показывает руку.) Мурашки. Это ваш страх.
ОН. Бред. Бред. Бред!
ИНСТРУКТОР (вдруг). Вспомнил! Точно! Мы с тобой… с вами… познакомились в парке? Я тогда носил усы! Точно! (Ей.) Да? Ты сидела на скамейке, а в руке у тебя был какой-то желтенький чахлый цветочек. Да? Ты была такая несчастная, такая одинокая и все такое, а я тебя пригласил прокатиться на чертовом колесе. Тебя кто-то бросил, тогда, да? И ты согласилась. Ты… вы были такая… беззащитная! Такая робкая. Такая красивая! Как же я не узнал вас сразу?
ОНА. Вы ошибаетесь. Это была не я.
ИНСТРУКТОР. Да как же? Кто же тогда? Усы! У меня отличная память. Вспомни! Мы катались на чертовом колесе. И пили вино "Изабелла", а потом "Хванчкара", а потом "Киндзмараули", а потом пили еще "Анапу", "Портвейн 76", "Агдам" и "Солнцедар" тоже пили. А что пили потом я уже не помню, но тогда, в нетрезвом виде, я с чертова колеса сверзился. И шибанулся головой.
ОНА. Не помню.
ИНСТРУКТОР. Я был тогда молодой… И лежал еще в больнице с сотрясением мозга. Было хорошее время. Еще до всего. И водка стоила четыре семьдесят…

Небольшая пауза.

ОНА (напевает). "Лети, лети за облака, меня с собой зови, зови, но не забудь, что нить тонка, не оборви, не оборви"! Хочу улететь подальше от этого проклятого города. Смотрите! Мы летим прямо на тучу!
ОН (обеспокоенно). Да! Действительно! Ветер усиливается! (Инструктору.) Что же вы?
ИНСТРУКТОР. Что? Я действую в соответствии. С Инструкциями. Инструкции регламентируют. Мои действия. А действовать не в соответствии - будет нарушением. Техники безопасности.
ОН. Вы видите? Тучи заволакивают все кругом! Будет гроза!
ОНА. Будет гроза, буря, ураган, смерч, тайфун, шторм! (Смеется.)
ИНСТРУКТОР. А когда в инструкциях ничего такого нет о способе и характере действий, то и я ничего не могу. Если в инструкциях не сказано что делать, то что могу я? Вдруг то, что я сделаю, будет нарушением? Я не хочу лишиться работы.
ОНА. "Я чайка! Я чайка!"
ОН. Вы видите! Может, пора уже опускаться?

Где-то, пока еще далеко, гремит гром.

ОНА. Посмотрите! Солнце клонится к горизонту, а туча, похожая на тиранозавра пожирает его (Инструктору.) Давайте поднимемся еще выше! Выше солнца! Я не хочу возвращаться!
ОН (Инструктору). Я требую, чтобы вы немедленно приземлились. Или как там это называется!
ОНА (Инструктору). Я прошу, я умоляю! Хотите я заплачy?! У меня есть деньги!
ОН (Инструктору). Я предупреждаю! Вам грозят крупные неприятности, если вы немедленно, слышите, немедленно, не опустите нас вниз, на землю!
ОНА (Инструктору). Вы согласны? Ура-а-а-а! Мы летим! Выше! К солнцу! К тучам! К ангелам!
ОН. Остановите этот чертов шар! С меня довольно этого сомнительного удовольствия!
ОНА. Какой ветер!
ОН. Что это? Дождь?!
ОНА. Ура! Дождь!

Сверкание молний, близкое громыхание грома, шум дождя. Становится темнее.

ОН (тормошит Инструктора). Опускайтесь же! Вниз! Сажайте этот дурацкий шар! Слышите?! Вниз!
ОНА (с восторгом). "На воздушно океане, без руля и без ветрил"!
ОН. Это уже не дождь! Это - град!! Опускайтесь же!
ОНА. Мы не вернемся! Не вернемся! Не вернемся! Никогда!
ОН. Сумасшедшие! Я хочу вниз! Мы можем погибнуть!!

Стало еще темнее. Шум дождя, завывания ветра, совсем близкие раскаты грома заглушают голоса людей.

ИНСТРУКТОР. Я подумал: в конце концов мне ведь платят за это деньги. Я могу сделать, как скажете: скажете подняться - пожалуйста, опустится - на здоровье. Только сами между собой договоритесь. Все для клиентов! Клиент должен остаться счастливым!
ОН. Я подумал: они оба оказались сумасшедшими. Они решили умереть! Но при чем тут я?! Кой черт понес меня на эту гондолу? Я подумал: я хочу на землю. Я хочу жить.
ОНА. Я подумала: какое счастье! Я лечу! Я чайка! Я одно с ветром, с небом, с облаками, с тучами, с солнцем, с воздухом!
ИНСТРУКТОР. Я подумал: надо было угнать все-таки шар. За границу. Ближнего зарубежья.
ОН. Я подумал: я не хочу умирать.
ОНА. Я подумала: Мы летим к анегела-а-ам!

Грохот. Ослепительная вспышка молнии освещает терпящий бедствие аэростат. Оглушительные раскаты грома, дикие завывания ветра. Грохот. Темнота.



ИНТЕРЛЮДИЯ


Она, а может быть, это чей-то другой голос, запевает:
Да как по полю я по чистому пошла.
Да как во поле дирижабль я нашла.
Дирижаболя, мой дирижабль,
От тебя во груди пожар!
Мужские голоса подхватывают:
Дирижабль я в подоле подняла.
Да милому я в подарок поднесла, да.
Получай мой милый дирижабль.
Для тебя мне ничего не жаль!
Только мужские голоса:
Как зачал меня мой милый да бранити.
Заставлял он дирижабль хоронити.
И вновь один женский голос:
Дирижаболя, мой дирижабль,
Ни почем тебя я не отдам!*
Песня смолкает и в тишине раздается блеянье барана, кукареканье петуха, кряканье утки.



ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ


Постепенно светлеет. Вокруг все сверкает, все переливается, все блестит. Где-то очень-очень далеко еле-еле слышные громовые раскаты.
Тела людей без движения.
Неизвестно откуда возникают Этьенн и Жозеф.

ЭТЬЕНН (склоняется над Ее телом). Какая прелестная!
ЖОЗЕФ. У тебя на уме только одно.
ЭТЬЕНН. Она восхитительна!
ОНА (открывает один глаз). Ой! Ох! Ай!
ЖОЗЕФ. Они для тебя всегда восхитительны!
ЭТЬЕНН. Она нас, кажется, видит.
ЖОЗЕФ. Одним глазом.
ЭТЬЕНН. Она приходит в себя. (Ей.) Бонжур, мадмуазель!
ОНА (открывает второй глаз). Ой! Где я?
ЭТЬЕНН. Здравствуйте, мадмуазель! Вы меня слышите?
ОНА. Я где? (Осматривается.) Что это? (Видит неподвижные тела Пассажира и Инструктора.) Боже! Что с ними?! Они погибли?!
ЭТЬЕНН. Не волнуйтесь, мадмуазель, ничего страшного, все в порядке!
ОНА (тормошит Его). Боже! Что с ним?! Он - умер?
ЖОЗЕФ. Это ваш муж, сударыня?
ОНА. С чего вы взяли?.. Вы кто?
ЭТЬЕНН. Разрешите представиться. Мое имя - Этьенн. А это мой брат - Жозеф.
ОНА. Откуда вы взялись? Где мы? Что случилось? Подождите. Была гроза, ветер, буря, ураган, шторм, тайфун. А потом? Мы попали в катастрофу? В авиакатастрофу? Вы спасатели? (Тормошит Пассажира и Инструктора.) Они живы?
ЖОЗЕФ. Во всяком случае, они дышат.
ОНА. Мы упали, да? Нужно что-то… А где мы находимся? Мы упали?
ЭТЬЕНН. Не совсем.

Пауза. Он слабо постанывает.

ОНА. Объясните мне! Кто вы?! Спасатели? Где мы? Я хочу знать! Что случилось?
ЖОЗЕФ (Этьенну). С женщинами всегда так сложно. Они задают столько вопросов.

Он со стоном приоткрывает глаза.

ОНА (тормошит Его). Вы пришли в себя? С вами все в порядке? Вы живы? Слава Богу! Как вы себя чувствуете?
ОН (слабо). Что со мной? Где я?
ОНА. Не знаю. Они не говорят мне. Мы попали в авиакатастрофу. Упали. Помните, мы летели…
ЭТЬЕНН (Ему). Добрый день, мсье!
ЖОЗЕФ. Похоже, этому досталось больше всех? (Указывает на Инструктора.)
ОН. Где мы? (Осматривается). Что произошло?
ОНА. Мы упали! Помните, мы летели…
ОН. Да. Мы летели на этом дурацком шаре…
ОНА. Был шторм, ураган, тайфун, цунами.
ОН. Наш чертов шар понесло ветром…
ЖОЗЕФ (Этьенну.). Как он называет наш шар! Ты слышал?
ОНА (вскрикивает). Я вспомнила! Мы с чем-то столкнулись! Да! Оно было такое… Блестящее, серебристое… Металлическое! Я отчетливо помню скрежет металла.
ЭТЬЕНН. Вы уверены, мадмуазель?
ЖОЗЕФ (Ему). А вы, мсье, помните?
ОНА (вдруг). Мы столкнулись с летающей тарелкой.

Короткая пауза.

ИНСТРУКТОР (приходит в себя). Фон Цеппелин родился в 1837 году.
ЖОЗЕФ. Вот и этот мсье пришел в себя.
ЭТЬЕНН (Инструктору). Здравствуйте, мсье.
ОНА (Инструктору). Мы столкнулись с летающей тарелкой! Представляете?
ИНСТРУКТОР. Моя башка точно с чем-то столкнулась. Я, вообще, жив?
ОН (осматривается.) Что это кругом? Не понимаю. Где мы?
ИНСТРУКТОР. Где?.. А где - шар?!
ОНА. Я думаю, что мы все погибли.

Пауза.

ИНСТРУКТОР. А где шар?
ОНА (Жозефу). Вы инопланетяне?
ЭТЬЕНН. Мы французы, мадмуазель.
ИНСТРУКТОР. Я материально ответственное лицо. Этот шар бешеные деньги стоит. Я же расплатиться за всю жизнь не смогу! Я погиб.
ОН. Почему все так блестит? (Этьенну.) В вы кто?
ЭТЬЕНН. Этьенн Монгольфье, с вашего разрешения. А это мой брат - Жозеф Монгольфье. Мы французы и изобретатели.
ЖОЗЕФ (гордо). Мы имели честь изобрести воздушный шар. Или аэростат!

Пауза.

ОН. Мы действительно погибли?
ОНА. Это так происходит?..
ЖОЗЕФ. С вашего разрешения, господа, я хотел бы задать вам один-единственный вопрос.
ИНСТРУКТОР. Как я головой, однако, ушибся. Не соображу: кто погиб, какие изобретатели? Где шар?!
ЖОЗЕФ (не обращая внимания. монотонно, привычно). Вопрос заключается в следующем: что побудило каждого из вас полететь на воздушном шаре, именуемом в нашу честь?
ОН. Я не понимаю?..
ЖОЗЕФ. Кто готов ответить на сформулированный вопрос?
ИНСТРУКТОР (Ей). Чего им надо?
ОНА (Инструктору). Мы столкнулись с летающей тарелкой. Мы погибли. (Этьенну.) Это рай?
ЖОЗЕФ. Мадмуазель, господа, пожалуйста, ответьте на вопрос.

Пауза.

ЭТЬЕНН. Поймите нас, господа. Мы изобрели этот воздушный шар и поэтому в какой-то мере несем ответственность…
ОН. Перестаньте морочить нам голову.
ИНСТРУКТОР. У меня в голове, может, сотрясение мозга. (Ощупывает голову.)
ЖОЗЕФ. Если вы откажитесь отвечать, то ваше пребывание здесь может затянуться.
ОНА. Где? Где "здесь"?
ЭТЬЕНН. В ваших интересах, господа, мадмуазель, чистосердечно, искренне, правдиво поведать нам, что побудило каждого из вас в отдельности совершить полет на воздушном шаре…
ОНА. А потом? Что - потом?
ИНСТРУКТОР. Мозги мне встряхнуло. Они теперь укладываются на место. И соображаю я пока не очень.
ЖОЗЕФ. Какие, право, несговорчивые! Вам трудно сказать, почему вы залезли в гондолу?
ИНСТРУКТОР (вспомнил). А шар?! Где?!
ОНА. Я поняла! Мы находимся внутри летающей тарелки (Этьенну, Жозефу.) Вы - инопланетяне!

Небольшая пауза.

ЭТЬЕНН (улыбается). Мадмуазель! Взгляните на нас внимательно. Какие же мы - инопланетяне? Разве мы похожи?
ЖОЗЕФ. Уверяю вас, сударыня, что мы обыкновенные изобретатели воздушного шара братья Монгольфье. И никто кроме.
ОНА. Я вам не верю.
ОН. Это какой-то бред! Вы утверждаете, что вы - Монгольфье?
ЭТЬЕНН. Абсолютно верно, мсье.
ЖОЗЕФ. Нас знают во всем мире! Вив ля Франс! Французский народ гордится нами!
ОН. Но вы умерли! (Инструктору.) Там, в вашей лекции… В каком году скончался господин Жозеф Монгольфье?
ИНСТРУКТОР (без запинки). В 1810 году.
ОН. А мсье Этьенн Монгольфье?
ИНСТРУКТОР. В 1799 году. Голова функционирует. Не вышибло память.
ОН (Этьенну, Жозефу). Вас нет. Вы мертвы.
ОНА. А мы?
ЖОЗЕФ (с пафосом). А вы когда-нибудь слышали, сударь, что люди, создавшие нечто выдающееся, послужившее всему человечеству, и так далее, то есть люди, которые наиболее достойны, великие гении - выдающиеся художники, ученые и изобретатели - становятся бессмертными?!!

Пауза.
ОНА. Я согласна. Я готова рассказать
ЭТЬЕНН. Браво, мадмуазель.
ОНА. Я расскажу. Потому что все это бесполезно. Вы ведь все равно сделаете так, как вам нужно. Вы ведь что-то придумали? Что-то хотите с нами сделать? Эксперимент?
ЖОЗЕФ (нетерпеливо). Прошу вас, начинайте, сударыня.
ОНА. А еще я хочу знать: что будет дальше? Что?!
ИНСТРУКТОР (опять вспомнил). А где мой шар?
ЭТЬЕНН. Мы все внимание, мадмуазель!

Пауза.

ОНА. Дело в том, что я любила одного человека. Мне становилось физически плохо, когда я не видела его больше десяти минут, но он меня оставил, бросил, словно сломанную куклу, выплюнул, как жевательную резинку, которая утратила вкус, и я умирала, все потеряло смысл, я была выпотрошена, как утка в морозильной камере, и не могла понять…
ЖОЗЕФ. Все это чрезвычайно трогательно, сударыня, но…
ОНА. Я хотела умереть. Сидела в парке, сжимая желтенький чахлый цветочек, подаренный им на прощанье…
ЖОЗЕФ. Вы начали так издалека…
ОНА. Я встретила другого человека, который боготворил меня, а я позволяла ему любить меня, и была почти счастлива, но я ушла от него; его любовь была для меня транквилизатором, это было нечестно, тогда появился он, и с ним у нас была бурная страсть, безудержный секс, желание настигало нас в самых неподходящих местах: на пляже, в воде, в лесу, на опавших листьях, пахнущих забвением, в подъезде, на скамейке в сквере - везде, я испытывала с ним жгучее наслаждение, но это не было любовью и мы расстались, и появился тот, другой, была дивная дружба, все остальное было как пряная приправа, но он погиб в авиакатастрофе, я едва не сошла с ума, из шока, прострации, катотонического состояния меня вывел один человек, он был врач, он спас меня, вернул к жизни, но с ним у нас ничего не получилось, и возник этот жиголо, альфонс, к которому я ровным счетом ничего не испытывала, кроме удивительной, жуткой ревности, хотя вскоре он нашел себе пожилую богатую даму, а меня оставил на попечение своего друга, в которого я влюбилась, но он оказался гомосексуалистом, тогда я просто вышла замуж за какого-то нелепого гражданина с незапоминающейся внешностью и фамилией, что тоже было ошибкой, потому что я не могла жить тихими радостями унылой семейной жизни…
ЖОЗЕФ. Довольно, сударыня!
ОНА. О чем я говорила? А! Ну, да! Я полетела на воздушном шаре из-за облаков. Однажды в самолете я смотрела в это маленькое кругленькое окошечко - иллюминатор, да? Там были облака. Белые облака причудливой формы с розоватыми краями. В них не было ничего особенного, кроме тайны. Я знаю, что облака - это всего лишь вода.
ОН. Она сумасшедшая.
ОНА. Но ведь из воды возникает все живое. Поэтому облака такие живые, неуловимые, изменчивые, таинственные. Эта тайна их жизни, постоянного движения - завораживает. Мне никогда не нравилось, когда мне пытались объяснить, на что они похожи: на жирафа, рояль, птицу или единорога. Они не похожи ни на что. Они в вечном стремлении стать чем-то, кем-то: единорогом, птицей. Но их контуры всегда расплывчаты, всегда неуловимы. Я хотела увидеть их близко-близко. Помню детское ощущение, когда руки отца подбрасывают меня вверх, к облакам, высоко-высоко. И ловят. Вчера мне приснилось: я такая же, как в четыре года, и меня подбрасывают вверх. Но никто не ловит меня. И я падаю, падаю. Я поняла, что уже давно живу с ощущением этого падения. Мне всегда казалось, что облака должны быть мягкими, как пух, как вата. И теплыми, как одеяло… Я хотела увидеть их. Я знаю - они просто вода. Я полетела, потому что…

Пауза.

Я полетела потому, что хотела улететь прочь от этого города, от людей, которых я любила, от себя самой, от своей жизни. Я полетела из-за этого человека… (Указывает на Него.) Потому что он (указывает на Инструктора) катал меня на чертовом колесе. А может быть… Я не знаю, почему я полетела… Я не знаю…

Пауза.

Теперь пусть он (указывает на Него) расскажет, почему он полетел?
ЖОЗЕФ (Ему). Да. Теперь ваша очередь, мсье. Скажите нам, почему…
ОН. Что я должен вам рассказать? Зачем? Что это за допрос? Почему я должен что-то рассказывать? Я ничего не скажу!
ЭТЬЕНН. Не упорствуйте, мсье. Вы всех задерживаете. Нужно соблюсти формальности…

Небольшая пауза.

ОН. Хорошо! Я скажу! Я скажу почему я полетел на этом чертовом шаре! Хорошо. Только вам не понравится то, что я скажу. Вы хотите услышать от меня совершенно определенные признания, не так ли?.. Я полетел от скуки! От скуки! Ясно вам?! Вы довольны? Мне нечем было заняться в этот день. Я не хотел принимать участие в праздновании какого-то дурацкого Дня Города. Я решил убить время… Вы удовлетворены?
ЖОЗЕФ (строго). Итак, сударь, вы утверждаете, что побудительным мотивом пребывания в гондоле аэростата для вас была скука?
ОН. Да. Утверждаю! Скука. И ничего более. Скука! И ничего кроме. Я далеко не любитель острых ощущений, я не любопытен. И не склонен к проведению каких-либо экспериментов, уж тем более над собой. Я случайно увидел рекламу этого аттракциона и мне совершенно нечем было себя занять. Поэтому я оказался здесь в корзине, или как там это называется. Вы удовлетворены?

Небольшая пауза.

ЖОЗЕФ. Что ж, мы вынуждены принимать на веру искренность ваших слов.
ЭТЬЕНН (Жозефу). Значит, остался лишь вот этот мсье. (Кивает на Инструктора.) Но с ним, вроде бы, все ясно.
ЖОЗЕФ. Тем не менее, мы должны исполнить все формальности. (Инструктору.) Будьте любезны, сударь, подтвердите нам, что причиной по которой вы оказались на борту этого воздухоплавательного средства, явилось выполнение вами профессиональных обязанностей.
ИНСТРУКТОР (Вытащил откуда-то и надувает воздушный шарик). Сперва вы мне скажите: куда вы дели мой шар? Я материально ответственный! Тогда - поговорим.
ЖОЗЕФ (Этьенну). Что ты на это скажешь?
ИНСТРУКТОР. Ни черта у вас не выйдет. Я не выдам никаких секретов. Меня инструктировали насчет иностранных граждан: быть с ними корректным, вежливым, но не вступать ни в какие! Дискуссии. Вот таким вот макаром.
ЭТЬЕНН. Позвольте! Нас не интересуют государственные тайны…
ИНСТРУКТОР. Знаем мы! Как же! И почище видали. И вообще, у меня контузия натуральная.
ОНА (Инструктору). Скажите им. Это бесполезно. Тогда, может быть, все кончится…
ОН (Инструктору). Да! Ведь вы полетели по работе, в качестве инструктора.
ИНСТРУКТОР. Ну, допустим.
ЭТЬЕНН. Что значит: "допустим"?
ИНСТРУКТОР. А то и значит: может, по работе. А может, и еще за чем! (Усмехается.) А может, я этот шар угнать хотел? К примеру. В Америку. К примеру. Или куда еще. За границу.
ОН. Угнать? Воздушный шар? В Америку?!
ИНСТРУКТОР. Я к примеру.

Маленькая пауза.

ОНА (Этьенну, Жозефу, обреченно). К чему это все? Я знаю, что вам нужна только я. Вы прилетели, чтобы забрать генетический материал для ваших чудовищных экспериментов. Вы похитители женщин? Вы хотите расплодить монстров?
ЭТЬЕНН. Мадмуазель!
ЖОЗЕФ (возмущен). Нет слов!
ИНСТРУКТОР. У меня искры из глаз искрятся все…
ОНА (Этьенну, Жозефу, истерично). О! Страшные, коварные, жестокие! Что вам нужно на Земле? Кто вас сюда звал? Кто вам рад?! Убирайтесь отсюда! Во что вы хотите превратить наш дивный, дивный, дивный мир?! Забирайте мои яйцеклетки, меня что там еще вам нужно? И отпустите этих людей! Берите мою кровь, мою печень, селезенку! Берите, берите, берите же наконец! Только пусть все это поскорее закончится!
ЭТЬЕНН. Успокойтесь, мадмуазель!
ОНА. Вы ужасные, ужасные, ужасные! Что вы задумали?! Что вы хотите сделать со мной, с нами, с нашей чудесной маленькой голубой планетой, с ее реками, горами, облаками, что?! Что?!
ЖОЗЕФ (Ей). Заткнитесь! Наконец! Довольно! Сударыня…

Краткая пауза.

ЭТЬЕНН (Жозефу). Невежливо орать на женщину. Не забывай, что ты француз! (Ей.) Извините его, мадмуазель. Он несколько раздражен вашим упрямством… вашим непониманием, но уверяю вас, что на самом деле он кроток, как агнец, нежен, ласков, чувствителен и не способен причинить зла даже мухе.
ЖОЗЕФ (Этьенну). Зато ты всегда обрывал этим несчастным созданиям крылья и наблюдал, как они ползают, как они умирают! Дамский угодник! Альфонс!
ЭТЬЕНН. Я?!
ЖОЗЕФ. Соблазнитель чужих жен!
ЭТЬЕНН. Что-о?!. А ты… Ты!.. Тебя не любила ни одна женщина! Ни одна женщина не желала добровольно лечь с тобой в постель! Даже уличные шлюхи чурались тебя!
ЖОЗЕФ. Нимфоман! Растлитель малолетних!
ЭТЬЕНН. Ты всегда мне завидовал! Ничтожество! Бездарность!
ЖОЗЕФ. Грязный развратник! Эксгибиционист!
ЭТЬЕНН. Я-а?! А ты - коллаборационист! Пособник Гитлера!
ЖОЗЕФ. Что?! Это ты сотрудничал с фашистами! Ты был муниципальным советником Лиона!
ЭТЬЕНН. А кто был членом Национального Совета? Кто получил орден Франциска?! Ты, Луи - позор Франции!

Маленькая пауза.

ЖОЗЕФ (опомнился). Подожди! Ты забыл!
ЭТЬЕНН. Я ничего не забыл! Это я изобрел кинопроектор! Я! А ты, Луи примазался к моей славе! Я, Огюст Люмьер, дал человечеству величайшее развлечение, самое важнейшее из искусств - кино!
ЖОЗЕФ (шипит). Я - не Луи! Замолчи! Сегодня мы не братья Люмьер!
ЭТЬЕНН. Да! Ты не брат мне! С этой минуты мы даже не однофамильцы!
ЖОЗЕФ (трясет Этьенна). Приди в себя!

Пауза.

ИНСТРУКТОР. У меня шишка будет. (Трет голову.) Здоровая! На темечке. Сотрясение опять же. Эх! Где мой шар?! Улетел?!

Пауза.

ЭТЬЕНН. Я прошу прощения, мадмуазель, господа, за эту гадкую сцену! Мой брат… Мы иногда… знаете… По-родственному… Мы, французы, экспрессивны, эмоциональны. У нас горячая кровь… Любим шутку, юмор, острое слово…
ОН. Скажите все-таки, кто вы на самом деле?
ОНА. Вы - пришельцы?
ИНСТРУКТОР. У вас тут ничего от головы нету? У меня на шаре была аптечка. Теперь ни шара, ни аптечки. От головы бы что-нибудь?
ЖОЗЕФ (мрачно). Гильотина.
ЭТЬЕНН. Брат пять шутит. (Жозефу.) Шутка, кстати, слишком старая, времен Великой Французской революции. Совсем не остроумно. Но вернемся к нашим барашкам.
ОНА. Кто вы?!
ЖОЗЕФ. Братья Черепановы. Изобретатели паровоза!

Небольшая пауза.

ИНСТРУКТОР. Я, когда Гагарин полетел, с крыши упал. Честное слово. Шабашил тогда, молодой был - крыши крыл. И сидим, как сейчас все помню отчетливо, значит, на крыше, кроем, и бежит бригадир наш и благим матом орет: "Полетел! Полетел! Полетел!" Ну, тут и я полетел. Гагарин - вверх, а я, следовательно, вниз. И головой тоже сильно тот раз ушибся. Точно. Как теперь помню. Поэтому я тут и очутился. Не тут, в смысле, а на воздушном шаре. Из-за Гагарина. Юрия Алексеевича. В конечном счете, из-за того. Меня даже в армию не взяли, дали белый билет, сказали, что слаб на голову. Сегодня тоже, не чем-нибудь угораздился, а - башкой. Крепкая у меня голова, надо признать. Как только я ее, бедную, не натружал, обо что только не бил, не стучал! А вот, хоть бы что. Варит котелок, что удивительно. И память отменная. И процесс мыслительный. Словно мозги от встряски каждый раз лучше шевелиться начинают. Точно. Вот таким вот макаром.
ЖОЗЕФ. Все бесполезно! Бесполезно!
ЭТЬЕНН. Я не понимаю мотивов поступков этих людей! Один утверждает, что полетел от скуки, другая говорит что-то о бесконечных мужчинах и облаках, третий, ссылаясь на Гагарина, признается, что хотел угнать воздушный шар в Америку!
ИНСТРУКТОР. Я к примеру только.
ОН (Этьенну). Вы передергиваете!
ЭТЬЕНН. Все вместе и каждый в отдельности не сказали и слова правды! Как хорошо, как просто было с этими, помнишь, американскими астронавтами! Просто и очаровательно! "Добрый день! Как поживаете? Будьте добры назвать причину". "С удовольствием. С раннего детства мечтал ступить на лунный песочек. К тому же за приличное вознаграждение". "Всегда мечтала совершить половой акт в космосе, в невесомости, к тому же это хорошо оплачивается". Просто и понятно! А здесь?
ЖОЗЕФ. Эти люди сами не ведают, что желают.
ОНА. Я догадалась! Вы - демоны? Исчадия ада!
ОН (морщится). "Исчадия ада" - тавтология.
ЭТЬЕНН. Нас повысили в ранге или понизили?
ОНА. Бесы! Чур, меня! Чур!
ЖОЗЕФ. И чего желать, они тоже не знают.
ОН (задумчиво). Может быть вы и правы, может быть…
ИНСТРУКТОР (вдруг напевает). "Девочка плачет, шарик улетел…"
ЖОЗЕФ. Что ж! Они сами выбрали то, что выбрали.
ЭТЬЕНН. Будем завершать нашу миссию.

Пауза.

ОНА. Подождите! Я поняла! Я окончательно поняла!
ИНСТРУКТОР (напевает). "Мне с детства снилась высота-а-а!"
ОНА (Этьенну, Жозефу). У кого из вас ключи? Кто из вас кто? (Этьенну.) Вы - Петр? Нет! Вы - Павел, да? (Жозефу.) Петр - это вы! Да? У вас ключ? Вы - стражи. Охраняете Врата! Определяете кому - куда! (Скороговоркой.) "Много званых, но мало избранных…", "узки врата… в Царствие Небесное…" Царствие Небесное! Вы - ангелы?!
ЭТЬЕНН (с улыбкой). Кем мы станем в ваших устах в следующий раз, мадмуазель?
ЖОЗЕФ (сердито). Я устал объяснять вам, сударыня, что мы американские авиаконструкторы, братья Уилбер и Орвилл Райт, а сконструированный нами самолет совершил в 1903 году подъем в воздух, продолжительностью… (опомнился) продолжительностью 59 секунд… То есть я хотел сказать… что… (Смешался.)

Пауза.

ОНА. И куда? Куда вы нас определили? Вниз? Вверх?
ЭТЬЕНН. Гроза прошла. Ветер утих. Вы возвращаетесь! Возвращаетесь.

Пауза.

ОНА. Вернуться? Но я не хочу… возвращаться…
ИНСТРУКТОР. А где? Шар-то где?!
ЖОЗЕФ. Шар на месте.
ОН. Вы нас реанимировали?..
ЭТЬЕНН. Гроза прошла.
ЖОЗЕФ. Благоприятная метеорологическая сводка.
ЭТЬЕНН. Пора возвращаться.

Сверху спускаются два троса. Этьенн и Жозеф прикрепляют себя к тросам.

ОНА. Я не хочу! Не хочу возвращаться!
ЭТЬЕНН. Приятного продолжения полета!
ЖОЗЕФ. Мое почтение! (Командует.) Вира!

Звучат несколько аккордов "Марсельезы". Тросы медленно поднимают Этьенна и Жозефа вверх.

ИНСТРУКТОР (густым басом). "Он сказал: "Поехали!", и махнул рукой, словно вдруг по питерской, питерской пронесся над землей!.." (Салютует Этьенну и Жозефу.)
ЭТЬЕНН (в воздухе). Знаешь, братец, мою душу всякий раз переполняет чувство глубокого удовлетворения, даже блаженства, когда я вижу, что наше детище, наше творение, служит всему человечеству!
ЖОЗЕФ. Ты имеешь ввиду вешалку для носков? Или паровоз?
ЭТЬЕНН. Кинематограф, конечно!
ОН (кричит). Постойте! Подождите! Я хотел сказать!.. Я скажу! Постойте!

Тросы замирают Этьенн и Жозеф повисают в воздухе. Краткая пауза.

Тогда шел дождь. Везде, во всем мире шел нескончаемый дождь, а я сел в автобус в надежде, что он привезет меня наконец хоть куда-нибудь, но мое место даже здесь, даже в этом автобусе - оказалось занято! Конечно, это было недоразумение, конечно, она была красива, одинока и несчастна, конечно, место рядом с ней, чье-то чужое место, оказалось свободно, и, конечно, я сел рядом с ней. Я занял это чужое место. В какой-то момент, когда остановить, вернуться назад уже слишком поздно, а до конца пути, куда уже нет смысла стремится, еще бесконечно далеко, она все-таки взглянула на меня. Я так старался избежать этого взгляда, но я не смог, не смог, и увидел, что на ее ресницах дрожат слезы, а в глазах вспыхивает надежда, и гаснет отчаяние. Я знал, что этот взгляд предназначен не мне, и еще я почувствовал, я понял, меня озарило, что я всегда любил только ее одну, эту чужую женщину, что она и есть та самая, которая… Я знал, что должен был делать тот, другой, чье место по роковой случайности я занял рядом с этой женщиной, которую я люблю. Поэтому я взял ее руку, рука была горяча, поэтому потом в такси я поцеловал ее, и ее губы, такие податливые, нежные ждали, жаждали поцелуя. Я делал все, что должен был делать тот, другой. Я произнес какую-то дурацкую фразу, именно ту, которую, я знаю, она ждала. Потом, в номере гостиницы, сам того не желая, я совершенно стал им, тем человеком, которого я не увижу, стал им потому, что я любил ее… И, действительно, были танки. Колонна танков, скрежеща гусеницами, проходила через ночной город. И мне было страшно, как и ей, но я гладид ее волосы, успокаивая ее, и что-то бормотал… А потом, потом я проснулся ночью и долго не мог понять… а она спала на моем плече, и я боялся пошевелиться, хотя рука совсем затекла. Я испытывал к ней такую нежность, я любил, любил, любил! И я знал, был уверен, что она, она тоже любила… Но весь ужас состоял в том, что она любила не меня, нет! А того, другого, место которого я случайно занял, она не знала, что я не тот, за кого выдаю себя, что я - самозванец, что я прикидываюсь им, она не знала, что рядом с ней был другой, именно ему предназначалась ее любовь, а я знал, что никогда, никогда, никогда не смогу стать им, тем, другим! Осторожно, чтобы не разбудить ее… Почему?! Почему тот, другой сделал меня несчастным? Почему он не поехал тогда в автобусе?! Почему?..

Пауза.

ОНА. Где-то я уже слышала эту историю. А может быть читала? (Ему.) Вы не сочиняете дамские романы?

Тросы вновь пришли в движение. Этьенн и Жозеф медленно, а затем все быстрее взмывают вверх, исчезают. Он, Она и Инструктор стоят задрав головы вверх.
Свет гаснет. В темноте - шум пропеллеров вертолета.



ИНТЕРЛЮДИЯ


В мареве зыбкого света на мгновение возникает мираж: король Франции Людовик XVI в пудреном парике, в камзоле, расшитом золотом, в кружевных наколенниках. Рядом с ним Мария-Антуанетта - сверкающая бриллиантами в волосах высокой прически, на декольтированной груди и на шее. Они беспечно, весело, как на первомайской демонстрации, машут из гондолы воздушного шара - король - шляпой с пышным султаном, Мария-Антуанетта - раскрытым веером.
Мираж тает.

* * *
Над землей фигня летала
Серебристого металла.
Много стало в наши дни
Неопознанной фигни.
* * *
На крыльце стоит Иван,
Моет морду борною (кислотой).
Потому как пролетел
Ероплан с уборною.
* * *
- Девушки! Где вы?
- Тута! Тута!
- А моей Марфуты
- Нету тута?
- А твоя Марфута
Упала с парашюта!
- Упала?
- Не разбилась!
- Зачем, дура, садилась?



1/3 ТРЕТЬЕГО ДЕЙСТВИЯ


Шум ветра.
Шипение газовой горелки.

ИНСТРУКТОР. До конца нашего, надеюсь, прелестного, изумительного, великолепного, превосходного и небезынтересного путешествия осталось… (Смотрит на часы.)
ОНА. А? Что?!
ИНСТРУКТОР. Мои "командирские" часы почему-то испортились. Сколько времени?
ОН (смотрит на часы). И мои стоят. Батарейки, видимо…
ОНА. А у меня нет часов. Часы всякий раз, когда я смотрю на циферблат, на то, как движутся стрелки, напоминают мне, что время уходит. Не-у-мо-ли-мо! Увы и ах! (Улыбается.)
ИНСТРУКТОР. В общем, осталось… всего несколько минут.
ОНА. Мне кажется, я потеряла сознание. На какое-то время.
ИНСТРУКТОР. Ничего удивительного, мадмуазель!.. Ой, пардон, пардон!
ОНА. Да называйте меня, как хотите! Как вам удобнее.
ИНСТРУКТОР. Благодарю! Так я говорю, что такое ощущение, что, вроде, теряешь сознание, объяснимо вполне закономерно.
ОН. Да?.. У меня тоже нечто подобное… Будто я спал или что-то вроде…
ОНА. А почему я вся мокрая? Волосы! Разве был дождь?
ИНСТРУКТОР. Ничего абсолютно удивительного. В этих слоях атмосферы, которые кругом нас, повышенный уровень влажности. А вы не помните, я головой ни обо что не ударялся?
ОНА. Когда упали с крыши?
ИНСТРУКТОР. Че-го?
ОНА. Или когда - с чертова колеса?
ИНСТРУКТОР. Откуда вы в курсе?
ОНА. Не помню. А разве вы не упали с крыши, когда полетел Юрий Гагарин? И с чертова колеса в нетрезвом виде?
ИНСТРУКТОР. Я рассказывал разве?

Пауза.

ОН. Мы уже спускаемся?
ИНСТРУКТОР. Я все время головой ударяюсь. И с крыши я падал. 12 апреля 1961 года. И с колеса чертова в нетверезом виде. Точно. И теперь вон чего-то голова у меня болит, будто обратно я ею обо что-то… Обо что только?
ОН. А вы действительно хотите угнать воздушный шар в Америку?
ИНСТРУКТОР. Че-го-о-о?! Откуда?!.
ОН. Не знаю. Почему-то мне показалось.

Небольшая пауза.

И если вы действительно намерены это сделать, то я, с вашего позволения, к вам присоединяюсь!
Пауза.

(Воодушевляясь.) Мы улетим! К чертовой матери! Прочь! Подальше отсюда! Вверх! К солнцу, к тучам, к солнцу, к ангелам! В Лос-Анджелес! Мы посадим этот чертов шар на статую Свободы! Или прямо на Белый дом! Посадил же Руст свой самолет на Красной площади!
ИНСТРУКТОР. Правильно! Пусть утрутся!
ОН (Ей). Вы с нами? Мы - да?! Скажите же?! Да?!
ОНА. Нет.
ИНСТРУКТОР. Обо что я тут мог головой?.. (В задумчивости надувает воздушный шарик.)
ОНА. Я хочу домой. Я хочу вниз. Там остались люди, которых я любила. Я хочу к ним. Я все еще люблю их. Я не могу без них.

Пауза.

Я люблю этот город, там, внизу. Я знаю его. А он знает меня. Я могу его прочитать, как книгу. Улицы - страницы, площади - названия глав, переулки - абзацы. Я люблю перечитывать некоторые места: Набережная, Парк культуры имени Горького с голым скелетом чертова колеса, театр, ресторан "Утес", автовокзал, гостиница "Центральная". Все так знакомо, каждый камушек. Все такое родное. Дома, словно старые знакомые. В том доме я жила, а тут жил человек, которого я любила, и я знаю, где его окна. А в том доме, в такой-то квартире, с таким-то номером, на таком-то этаже, в таком-то году мы были с ним вместе. А вон там живет тот, кто когда-то любил меня. И так далее, до бесконечности. Этот город хранит мои воспоминания, мои тайны, мою жизнь. Я не могу без него, без него я исчезну, меня просто не станет. И он без меня исчезнет, растает, растворится, со всеми своими улицами, площадями, скверами. Он существует в моей душе, в моей памяти, он - мой!
ИНСТРУКТОР. Так куда? Мы летим? За границу?
ОНА. Домой!
Пауза.
ОН. Я сегодня шел и голова моя была как опилками набита обрывками мыслей. Я увидел рекламу этого аттракциона, и, как какой-нибудь зомби, пошел и купил билет. Оказывается, страх - тоже удовольствие. Я подумал: хорошо было бы взмыть на этом шаре и оттуда, сверху… В купленном на лотке "пособии для самоубийц" не описано такого способа. Очевидно, подобный способ можно рассматривать как разновидность "смерти посредством выбрасывания тела с большой высоты".
ИНСТРУКТОР. В парке Горького есть такой аттракцион: прыжки с вышки на резиновом жгуте, вниз головой. Рекомендую. Страшно волнительные ощущения. Тоже наша фирма. Абсолютная двухсотпрцентная гарантия безопасности.
ОНА. Иногда я чувствую, что у меня были крылья. Знаете, что такое фантомные боли? Это когда человеку отрезали руку или ногу, а он продолжает чувствовать боль, он чувствует, что рука есть и она болит. Я чувствую боль за спиной. Может, мы и правда были ангелами?
ОН. "Как мухам дети, в шутку, нам любят боги крылья обрывать…"
ОНА. А может быть, это и к лучшему, что их нет? Крыльев? С высоты больней падать.
ИНСТРУКТОР. Молодцы все-таки эти братья Монгольфье. Славную выдумали штукенцию - аэростат. (Помахивает надувным воздушным шариком.)
ОН. Некоторые виды птиц вообще не летают. Страусы. Куры. Курица, самое большее, может взлететь на насест. Я тоже могу взлететь лишь на положенную высоту. Согласно инструкции… Только на воздушном шаре.
ОНА. "Ехали комарики на воздушном шарике…"
ОН. Пингвины еще не летают. "Рожденный ползать…"
ИНСТРУКТОР. Вот, к примеру, взять меня! Я летаю. Головой вниз. Исключительно.
ОН. А может быть, все-таки попробовать?! Прыгнуть и - взлететь!
ИНСТРУКТОР (философски). Выше головы не прыгнешь.
ОН (волнуясь). Я вдруг почувствовал, что упираюсь головой в потолок. Неприятное ощущение - чувствовать, что упираешься головой в потолок. Возможно, поэтому я… решил полететь на этом шаре. Увы! Вот он - потолок. (Показывает.) Все равно.
ОНА. Иногда удается пробить стену лбом. Некоторым - удавалось. Может быть, вы пробьете потолок своей головой.
ИНСТРУКТОР. Это точно. Можно. Темечком. Только надо иметь крепкую башку. Как у меня. (Трет голову.)
ОН. Хорошо бы лететь так долго-долго… Я посмотрел отсюда, сверху, и увидел всю мелочность своих амбиций, притязаний, желаний. Мне стыдно. Все такое малюсенькое, маленькое, и я сам, в том числе - упершийся в свой низенький потолок. На самом деле все это не так важно… Правда?

Небольшая пауза.

ИНСТРУКТОР. Уважаемые господа и дамы! К моему глубокому сожалению! (Заглядывает в бумажку.) Время нашего, так сказать, вояжа к заоблачным высям, как это ни печально и грустно, подходит к концу или истекает. Вот. Значит. А поэтому убедительно прошу вас соблюдать технику безопасности и выполнять все положенные инструкции, предписания и правила. Неукоснительно. (Торжественно.) Мы снижаемся.
ОНА. А приятно будет наконец вернуться.
ОН (Ей). Пока еще мы в воздухе…
ОНА. Все окажется таким близким, таким родным, таким желанным…
ОН (Ей). Пока еще мы не приземлились, или как там это называется…
ОНА. Только совсем немного, чуть-чуть, самую капельку будет грустно. Почему-то…
ОН (Ей). Пока мы не… Я хотел… Хотел вам сказать… Пока еще мы…
ИНСТРУКТОР (официально). Прошу всех быть предельно! Внимательными!
ОН (Ей). Я хотел вам сказать, что я полетел из-за вас! Я…
ИНСТРУКТОР. Снижаемся!
ОНА. Я полетела из-за вас. Мне показалось…
ИНСТРУКТОР. Продолжаем снижение.
ОН. Я узнал вас… Я… Сейчас мы ступим на твердую землю и…
ОНА. Это будет так здорово!
ОН. Я… Мы…
ИНСТРУКТОР. Эх! А как же заграница? "Прощай, Америка"?
ОНА. У нас есть наш город. Мы вернемся домой…
ОН. Да! Мы вернемся и…

Надувной шарик, который все еще не выпускал из рук Инструктор, вдруг звучно лопается.
Совсем близко, заглушая голоса, возникает гул пропеллеров вертолета.

ОНА. Смотрите! Вертолет! (Машет руками.) Здравствуйте!
ОН. Он так близко. Это не опасно?
ИНСТРУКТОР. Непонятно. Соблюдайте все. Меры.
ОНА. Всегда мечтала полетать на вертолете!
ОН. Он кружит вокруг нас. Что ему нужно?
ИНСТРУКТОР. Непонятно. Военный вертолет.
ОНА. Он похож на стрекозу! (Машет руками.) Эй! Эй! Вы видите нас?! (Смеется.)
ИНСТРУКТОР (с сомнением). Может конкурирующая фирма?

Длинная автоматная очередь. Все говорят одновременно.

ОН. Что?! Что происходит?!
ИНСТРУКТОР. Ложитесь!
ОНА. Боже мой! Зачем?!.
ОН (кричит, машет руками). Перестаньте стрелять! Здесь люди!

Автоматная очередь.

ИНСТРУКТОР. А то не видят они.
ОНА. Почему?! Зачем?!
ОН (кричит, машет руками). Прекратите стрелять! Перестаньте! Здесь же люди!! Люди-и-и!!!
ИНСТРУКТОР. На пол! Пригнитесь! Они продырявили мой шар!
ОНА (кричит). Что вы делаете?! Эй! Вы с ума сошли?! Что они делают?!
ИНСТРУКТОР. На пол! Лежать!
ОНА. Здесь же мы!
ОН. Что им нужно? Кто они такие?!
ИНСТРУКТОР (с сомнением). Может, пограничники? Тут граница. Ближнего зарубежья. Рядом совсем.
ОН. Мы сбились с курса? Нарушили воздушное пространство?

Автоматная очередь.

Они же нас расстреливают! Без предупреждения! Это не пограничники!
ИНСТРУКТОР. Без опознавательных знаков. Может, террористы? Угнали вертолет? В Америку.
ОНА. За что?
ОН. Мы падаем!!
ИНСТРУКТОР. Не надо. Падать духом. На этот случай предусмотрено…

Автоматная очередь.

Ничего на этот случай не предусмотрено.
ОНА. За что?!
ОН. Мы разобьемся?!
ИНСТРУКТОР. Не успеем. Они нас раньше…
ОН. Все кончено?
ОНА. Почему? Как же так? За что?

Автоматные очереди. Шум ветра. Шипение газовой горелки. Гул винтов вертолета.

ОНА. Я подумала: как стремительно приближается земля. Я подумала: почему люди не летаю, как птицы? Я подумала: как ужасно будут выглядеть мои останки. Будут ли они хоть как-то выглядеть?
ОН. Я подумал: ничего не происходит случайно. Я подумал: почему именно я? Почему именно со мной?.. Так неожиданно! Так нелепо! Так глупо, наконец! Я… Я… Я подумал: опять я думаю только о себе.
ИНСТРУКТОР. Я подумал: за счет фирмы меня, конечно, не похоронят. Подумал: а зачем меня вообще хоронить? Кто мне скажет: кто эти гады в вертолете? Без опознавательных, главное, знаков! Расстреляли, как этих!.. Как уток! Как в тире!
ОНА. Я подумала: преодолеть притяжение земли - не-воз-мож-но! Я еще успела подумать о такой ерунде. И еще я подумала: я не боюсь. Не боюсь умереть. Боюсь боли, физического страдания, когда - раз - и в лепешку, в мокрое место! Ужас! Лучше не думать! Но все равно - смерти я не боюсь!
ОН. Я подумал: кто вспомнит обо мне через полгода? Подумал: за что нас убили? Кто они, эти вертолетчики? Хотя это не важно… Они только исполнители…
ИНСТРУКТОР. Да, подумал я: напрасно старушка ждет сына домой. Ей скажут, она зарыдает, - подумал.
ОН. Я подумал: вот тебе и "бог из машины".
ОНА. И последнее, что я успела подумать: что такое Царствие Небесное? Где оно? Среди облаков?
ОН. Мысли стали похожи на сырые спички - вспыхнет - погаснет, вспыхнет - погаснет. Идея реинкарнации никогда не была мне симпатична. Я подумал: я хочу эту женщину. Я действительно так подумал. Я подумал: мне страшно.
ИНСТРУКТОР. Етит твою душу бога мать - подумал я! А еще… не скажу, чего я подумал еще. Но - подумал!
ОН. …Может, ничто не кончится… жизнь - сон, смерть - пробуждение… И много всякой ерунды я еще подумал. Но главное, самое главное, я подумал: я люблю тебя.
ОНА. Самое-самое последнее, что я успела подумать: душа бессмертна? А еще - я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя!

Долгая, бесконечная автоматная очередь.

ОНА. Господи, спаси и помилуй меня! Господи, помилуй всех нас! Помилуй их всех! Господи!
Пронзительный звук выпущенной с вертолета ракеты.
Вспышка и грохот взрыва.
Темнота.


ЗАНАВЕС